Если судьба выбирает нас - Страница 37

— Вот те — раз! Ну ладно — солдаты, им и барабан — потеха! Но вы-то как?

— Виноватые, господин полковник! — хором загундосили казачки.

— Вы у меня взысканием не обойдетесь! Всем — строгие выговора! И по пяти нарядов каждому, дабы впредь головой думали!

Во, блин! "Крутой Уокер. Правосудие по-казацки…"

С нашими орлами все было проще. Троим — по трое суток в карцере, с удержанием денежного довольствия. А рядовому Антошину, тому самому бугаю, который попер на меня с кулаками — семь суток "темного" карцера с выговором и удержанием денежного довольствия, по совокупности. Считай повезло. Могли и в следующем бою и на бруствер выставить.

После, того, как справедливость восторжествовала, меня похвалили, а Софьина — пожурили, но без взысканий.

Казаки отбыли, забрав своих "оглоедов", а адъютант казачьего полка подъесаул Брыкин звал заходить в гости, ибо у них есть "что разыграть в орлянку".

* * *

— Вы, барон, просто кладезь неожиданных талантов! — Казимирский сидел на стуле задом наперед, положив скрещенные руки на резную спинку. — Просто диву даешься!

— О большинстве этих талантов, господин поручик, я узнаю так же неожиданно, как и окружающие! Видимо суровая военная обстановка… (Чуть не сказал: "экстремальная обстановка". Черт!)

— Знаете что, барон, я, пожалуй, даже рад, что ко мне в роту попал молодой офицер со столь уникальными способностями, — ротный помахал в воздухе рукой с дымящейся папиросой. — И польза от вас немалая и скучно с вами не бывает!

— Весьма польщен… — я стоял посреди комнаты, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.

Только что я доложил Казимирскому подробности моего вмешательства в драку и последующие события в штабе полка. Поручик выслушал меня с огромным интересом, время от времени комментируя мои реплики и то и дело иронично вскидывая левую бровь…

— К черту, барон! Плюнуть и забыть! По крайней мере, ваши действия верны по сути! А то, что это не совсем comme il faut, я как-нибудь переживу. Честно говоря, ожидая вашего прибытия в полк, я опасался, что мне назначат младшего офицера наподобие этой амебы Софьина или, тем паче, кого-нибудь вроде нашего Жоржа.

— Теперь, я чувствую себя переоцененным, — я был очень удивлен поведением этого гуляки и авантюриста, отчего-то решившегося на откровенный разговор.

— Ну, что вы! Я уверен, что воспитательная беседа с командиром полка не даст вам впасть в грех гордыни! — Казимирский щелчком выбросил окурок в окно, встал, одернул китель. — И поэтому, приглашаю вас в офицерское собрание. На ратушной площади привели в порядок тамошний кабак, так что намечается интересный вечер!

— Не думаю, что это хорошая идея, господин поручик. — Я замялся. — Придется встретиться там со Щеголевым и Софьиным…

— Вздор! — Ротный пренебрежительно махнул рукой. — Во-первых, любые претензии к вам будут просто смешны. Во-вторых, им назначили три дня дисциплинарных занятий с личным составом, без права оставления роты. Так что жду вас нынче вечером, сразу после смены караулов.

— Слушаюсь!

— Ну, вот и замечательно!

4

Проверив караулы, я привел себя в порядок и, оставив роту на Лиходеева, отправился в собрание.

Искомый кабак находился в полуподвале, а посему не сильно пострадал от боевых действий. Кроме того, погреба заведения каким-то образом избежали погрома и разграбления.

Когда я зашел, застолье было в разгаре — только что подали жаркое в исполнении нашего полкового "шефа". Казимирский сидел за одним столом со штабс-капитаном Ильиным и Генрихом Литусом. Увидев меня, он замахал рукой:

— Проходите-проходите, барон! Мы вас заждались!

— Прошу прощения! — Бросив свою фуражку приказчику офицерского собрания, я направился к ним.

— Вы пьете, барон? — Поинтересовался Ильин, едва я только уселся за стол.

Пью ли я? Самому интересно! Вот если бы меня спросили об этом в мою прошлую жизнь… Не то чтобы я был любителем выпить — свою норму я знал и норма эта, надо сказать была немалой. Если, конечно, не смешивать. Ну, а если смешивать, то в зависимости от обстоятельств.

А что говорить теперь? Откуда я знаю, какое количество спиртного я могу употребить, оставаясь при этом в здравом уме и доброй памяти?

До моего заселения в это тело, Александр фон Аш пробовал крепкие напитки трижды: в юности — исследуя содержимое буфета, и дважды во время обучения в военном училище — на дне рождении сокурсника и на выпускном. Вроде бы без печальных последствий, но стоит проявить осторожность. Авось, сойдет за скромность!

— Немного вина, пожалуй!

* * *

В целом вечер протекал весьма приятно. Отужинав, офицеры разбились на группы по интересам. Болтали о женщинах, о лошадях, о политике и, конечно же, о войне.

Несколько человек высказались по поводу утреннего инцидента — в целом, отношение было благожелательное. И, Слава Богу!

Старшие офицеры, во главе с командиром полка, сидели в дальнем углу, почти не обращая внимания на остальных, и что-то спокойно обсуждали.

Наконец, поручик Шевяков объявил тост "За Победу!". Выпили стоя, отметив события троекратным "Ура!".

— Интересно, что же будет дальше? — шепнул я Генриху. — В первый раз вижу наших офицеров в столь неофициальной обстановке.

— Не будем загадывать! — ответил он, весело сверкнув глазами. — Но, кажется, веселье только начинается!

Судя по всему, моему другу было уже "хорошо", так как в обычной обстановке столь легкомысленный ответ скромному и задумчивому Литутсу был не характерен.